Ария виночерпия
Кузьма Африканович Удодов после чьих-то именин был слегка нехорош.
Он ввалился в кабак "У Зары" и, держась за ближайшие предметы, как то: перила, стулья, стены, балясины и стол, — добрался до свободного места.
— Что будем пить, Кузьма Африканович? — не без ехидства поинтересовался половой у всклокоченного посетителя. — Пиво, коньяк, водку-с?..
Кузьма Африканович с усилием приподнял голову, ища лицо полового.
— Вот... Вот в такой... Вот в такой последовательности... — раскачивал гость интригу, — и будем пить!
После тирады он с облегчением откинулся на протёртый диванчик и упал бы набок, если б половой его вовремя не подхватил и заботливо прислонил к спинке.
— Готов-с, — подмигнул халдей кому-то из знакомых, что означало, что без чаевых он сегодня не останется.
Знакомый с широкой бородой и зачёсанными за уши прядями кудрей тут же подсел к Кузьме Африкановичу и, придерживая его за локоток, чтоб тот не свалился с дивана, издалека начал:
— А ведь дружба, сударь, есть ниспосланная с небес благодать!
Удодов, с трудом сохраняя равновесие, с изумлением воспринял свалившееся на него откровение.
— Что вы говорите?..
— Истинно так, — степенно откликнулся собеседник. — А любовь, голубчик, по сути лишь развлечение для чувств, тела и наследственности.
Кузьма Африканович выпучил глаза, потом нахмурился, чтобы пробудить мысли, и рявкнул:
— Аргументировайте!
Бородатый мягко потрепал руку Удодова и предложил:
— Давайте разведём нашу беседу казённой, и вы всё поймёте по пунктам.
— Давай, разведём, — согласился Кузьма Африканович. — Без водки и ноги не ходки! — сострил он и поправил кривую бабочку на шее.
— Не смею спорить, — отозвался новый товарищ. Он аккуратно расправил густые усы, чтобы не лезли в рюмку, одним махом опрокинул содержимое и старательно пригладил бороду.
Удодов тоже выпил, крякнул и, зажмурившись, бросил в рот хрустящий солёный огурец.
Половой с удовольствием смотрел на эту сценку, высчитывая в уме, сколько он срубит с окосевшего гостя. "Налейте, налейте бокалы полнее!" — напел он неожиданно приятным голосом.
Когда он хотел пустить пыль в глаза знакомой даме сердца, он вёл её в императорскую оперу. Но, конечно, на дешёвые места.
